Что общего между пандемиями СПИДа и COVID-19?

Уверенности в том, что на этом атаки на наш вид закончатся, теперь нет ни у кого. Скорее наоборот: ясно, что наша жизнь находится в очень хрупком равновесии, которое легко нарушить. Особенность пандемии в том, что это невероятно мощная эпидемия, распространяющаяся на множество стран и даже континентов одновременно. Она принимает массовый характер и поражает большую часть населения.

COVID-19 — самый показательный пример, но и эпидемия ВИЧ — это тоже пандемия, только более пролонгированная. Так что сегодня все мы противостоим сразу двум глобальным угрозам: ВИЧ и SARS-CoV-2 с абсолютно различными эпидемиологическими и клиническими параметрами.

Существует теория, что ВИЧ-инфекция появилась более ста лет назад. Но, по официальным данным, впервые врачи столкнулись с пациентами, больными СПИДом, в 80-х годах прошлого века в Америке, когда пятеро мужчин 29–36 лет оказались в больнице города Атланта (штат Джорджия) с частым при прогрессирующей ВИЧ-инфекции диагнозом «пневмония». Уже через год весь мир знал об эпидемии ВИЧ, которая с тех пор не отпускала человечество.

Сейчас на Земле зарегистрировано более 33 миллионов человек, инфицированных ВИЧ, из них свыше 1,2 миллиона — в России. По статистике, каждый день в мире становится на 8000 зараженных больше. В нашей стране темпы распространения, к сожалению, сдержать тоже пока не удается.

Почему так происходит? Почему при столь развитой медицине и новейших технологиях медики и ученые не могут остановить массовое заражение? Вирус — это умная «установка», которая постоянно жаждет адаптироваться к среде, в которой обитает. COVID вызвал пандемию, так как смог воздействовать на защитные силы наших организмов и на наше социальное поведение. ВИЧ сделал то же самое, и, как и в случае с COVID-19, за него сыграл фактор новизны для нашего вида.

Оба эти вирусы — антропонозные, только один попал в организм человека от летучих мышей, а второй — от обезьян. И хотя у приматов существуют свои варианты вируса иммунодефицита, они с ними живут и, более того, отлично ладят.

Скорее всего, это стало возможным, потому что вирус сосуществует с ними достаточно долгий период времени, за который произошли необходимые мутации, сделавшие его менее опасным. У людей времени на такую адаптацию нет. И, если в развивающихся странах смертность компенсируется высокой рождаемостью, то в странах, для которых характерны высокая продолжительность жизни и низкая рождаемость, такие вирусы несут угрозу вымирания.

Опасность состоит еще и в том, что пандемия COVID-19 наносит сильный удар не только по здоровью конкретных людей, но и по самой системе здравоохранения в целом. Когда все силы и ресурсы брошены на борьбу с новым вирусом, а людей (особенно пожилых) периодически просят не выходить из дома, лечение и профилактика других болезней уходят на второй план, что логично приводит к повышению смертности и от них тоже. Так, например, коронавирус уже обострил проблемы с лечением ВИЧ в мире.

Международные организации считают, что большие финансовые расходы, связанные с пандемией SARS-CoV-2, приводят к тому, что затраты на борьбу с ВИЧ сокращаются. Как итог: увеличение числа ВИЧ-инфицированных, отсутствие необходимого лечения и рост количества смертей от СПИДа. Существует ряд опасений, что COVID-19 отбросит достижения ученых и медиков в борьбе с ВИЧ на несколько лет назад. COVID характеризуется тем, что очень быстро распространяется воздушно- капельным путем и заканчивается тоже достаточно быстрым исходом — выздоровлением, редко смертью.

У ВИЧ-инфекции путь распространения медленный, в основном половым путем, а также через кровь, «период окна» длится до 6 месяцев, а проявляется болезнь фактически поражением всей иммунной системы и почти всегда заканчивается смертельным исходом. При этом особенность в том, что человек может жить 5–10 лет, не догадываясь, что он заражен (бывают случаи, когда симптоматика не проявлялась более 30 лет).

В отличие от ВИЧ, после перенесенного COVID-19 у человека формируется иммунитет к данному заболеванию, что и дает возможность для разработки множества вакцин. Однако не стоит забывать, что сама вакцина — это лишь спасательно-необходимая процедура, которая не препятствуют заражению, а лишь влияет на действие иммунитета, активируясь, когда инфицирование уже произошло.

С ВИЧ дела обстоят совсем иначе: заражение этим вирусом пожизненное, приобретенный иммунитет не появляется, и, как следствие, вакцины от него не существует до сих пор. Цель ВИЧ — просто убить иммунитет. Но это не означает, что сам вирус так и останется непобедимым. Нашим основным оружием против синдрома иммунодефицита стали лекарства, которые не только снижают вероятность преждевременной смерти зараженных, но также уменьшают риски передачи ВИЧ другим людям.

При этом, если ранние поколения препаратов были достаточно токсичны, то современные аналоги уже не вызывают серьезных побочных эффектов. И все же одним лишь обеспечением лекарственными средствами тех, кто инфицирован, проблему не решить. Реально уменьшить заболеваемость возможно только комплексом медицинских и социальных мер, к которым относится в том числе обучение безопасному в плане заражения образу жизни. В случае с ВИЧ банальному использованию презервативов, при COVID-19 — масок.

Можно с уверенностью сказать, что наше поведение играет важнейшую роль в возможности победить любую эпидемию. Впрочем, оно же может и усугубить проблему. Несмотря на то, что на сегодняшний день существует адекватное лечение ВИЧ, в нашей стране по различным причинам получают его далеко не все, а лишь порядка 60 процентов инфицированных. Такое положение сложилось не по причине нехватки препаратов, а из-за поведения самих людей: тех, кто не сдает анализы и не знает о своем ВИЧ-статусе, тех, кто не верит в существование вируса (так называемых СПИД-диссидентов), наконец, тех, кто осознанно не лечится.

Во время пандемии коронавируса резко обострилась проблема с тестированием на наличие ВИЧ-инфекции. Для сравнения, в этом году выявлено около 60 тысяч случаев заражения ВИЧ, тогда как обычно этот показатель
в России находится на уровне 80 тысяч. Это не значит, что сократилось число больных, просто меньше людей сдали анализы. По оценкам специалистов, количество обследованных на ВИЧ-инфекцию уменьшилось на 15 процентов.

Тем временем человек, который вовремя узнал о болезни и проходит специально подобранную терапию сегодня производят с помощью своеобразного «коктейля», состоящего минимум из трех разных препаратов, воздействующих на вирус отличными друг от друга механизмами. Такая стратегия была позаимствована из формулы борьбы с раком и сейчас используется и для лечения от коронавируса.

Когда стало понятно, что COVID-19 устойчив к одному конкретному препарату (такое лечение может вызвать резистентность и мутации вируса), опыт борьбы с ВИЧ и с онкологическими заболеваниями помог найти верный путь. Задача только в том, чтобы разработать препараты, действие которых будет векторно направлено на функцию вируса, чтобы в арсенале человечества были не только вакцины.

Но пока разработки новых лекарств продолжаются, самыми эффективными средствами борьбы с пандемиями ВИЧ и COVID-19 остаются профилактика и социальная ответственность (под ней мы понимаем своевременную сдачу анализов и вакцинацию). Чем осознаннее люди будут подходить к этому вопросу, чем больше будут думать о том, как обезопасить себя и своих близких, тем легче мы будет проходить через будущие пандемии. А нам всем крайне важно понимать, что эпидемии — это не отголоски прошлого, они не остались в тех далеких веках, а являются реальностью наших дней и несут серьезную угрозу будущему.

Чего еще нам ждать? Долгие годы наблюдений за различными видами коронавируса показывают, что иммунная система может от него избавиться полностью. Но особенность этой болезни в том, что после выздоровления организм вскоре просто «забывает», что имел дело с этим врагом, то есть долгосрочный иммунитет к повторному инфицированию не формируется (как, например, это происходит в ситуации с полиомиелитом), по этой же причине и вирусы гриппа возвращаются в нашу жизнь. Впрочем, все может поменяться.

За 40 лет наука шагнула далеко вперед, и те открытия, на которые раньше уходили долгие годы, сегодня нередко совершаются буквально на наших глазах (самый свежий пример — быстрое создание вакцин от COVID-19). Cейчас можно оперативно изучить структуру вируса и в срочном порядке синтезировать необходимые вещества (спасибо активно развивающейся молекулярной биологии).

Большую помощь оказывают и сами люди. Например, в наши дни уже более тридцати тысяч добровольцев по всему миру согласны принять участие в новых испытаниях для создания вакцины от ВИЧ. Скорее всего, мы застанем серьезные прорывы и в борьбе с этой болезнью. Главное, не прекращать разработки и финансирование медицины.

Это нужно еще и потому, что экологические изменения (таяние льдов, вырубка лесов, освоение новых территорий) могут приводить к появлению новых (или, наоборот, очень старых) вирусов, оружие против которых, как сегодня понятно каждому, лучше (и уж точно дешевле) разработать заранее. И этот вопрос кажется куда более важным, чем освоение Марса или строительство станций на орбите, ведь куда бы ни летел человек, вирусы доберутся туда вместе с ним. Так что есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, туда, куда прилетим мы, прилетят и наши старые враги.