«Западня» не удалась: что не так с триллером с Хопкинсом и Скарсгардом в главных ролях

В центре сюжета фильма — безответственный отец и гражданин Эдди (Билл Скарсгард). Вместо того, чтобы забрать дочь (Эшли Картрайт) из школы, агрессивно татуированный и отдаленно напоминающий рэпера Machine Gun Kelly парень торчит в автомастерской и пытает счастье в лотерее. Помимо несоблюдения родительских обязанностей, Эдди игнорирует и американскую конституцию: нормальной работе парень предпочитает мелкое воровство. Как нельзя кстати обиженному на жизнь и социальную несправедливость Эдди попадается дорогостоящий и, что самое важное, незапертый внедорожник.

Как только воришка понимает, что ничего ценного в джипе нет (да и угнать его не получится), он решает покинуть место так и несовершенного преступления. Здесь же в дело вступает владелец авто по имени Уильям (Энтони Хопкинс) — с помощью дистанционного управления мужчина пенсионного возраста закрывает Эдди двери. Теперь выйти естественным путем, выбить стекло или достучаться до прохожих у внезапного заложника не получится: богатей-линчеватель превратил транспортное средство в пуленепробиваемый, свето- и звуконепроницаемый бункер.

После беглой экспозиции, в которой зрители узнают, как устроена жизнь инфантильного Эдди, авторы принимаются за неторопливое распутывание истории социопата Уильяма. Здесь, впрочем, не нужно быть киноакадемиком, чтобы понять, в чем его мотивация. Запирая преступника в машине и подвергая его разного рода наказаниям (от битья электрошокером до выкручивания кондиционера на максимум и пыток голодом), представитель привилегированного класса хочет восстановить закон и порядок — мол, полиция Лос-Анджелеса бессильна, поэтому за решение проблемы воровства возьмется он. Тем более, что некоторое время назад его дочь случайно убил такой же мелкий преступник.

В ходе множественных диалогов (Уильям не просто мучает парнишку, но и делится с ним философскими мыслями по аудиосвязи) пара жертва-истязатель затевает популярный среди разных социальных классов спор. Бедный, оказавшийся в западне Эдди уверен, что преступность — есть следствие неравной оплаты труда и преемственности элит. Находящийся по ту сторону баррикад Уильям списывает все беды на лень и безынициативность низшей прослойки: проще говоря, в демократию он не верит и считает, что американские власти лишь потворствуют нравственному беспорядку, раздавая маргиналам пособия и даже оказывая психологическую помощь.

До определенного момента кажется, что картина Дэвида Яровески задает зрителю неудобные вопросы: голос народа в лице персонажа Скарсгарда ссылается на Достоевского, напоминая садисту прописную истину — убийство другого не принесет глобальной пользы обществу. Однако дальше этого трюизма дело не зайдет. И Уильям, и Эдди — две крайности одной сущности, справляющиеся с личными трудностями антигуманными и не вполне законными способами. Разумеется, по мере ужесточения пыток пленник остепенится и станет законопослушным гражданином и адептом семейных ценностей. Режиссер вообще выстраивает нарратив таким образом, что сопереживать вору приходится буквально с самого начала.

Прежде всего, Эдди — не маньяк. Во вторую очередь — заложник системы. В-третьих, молодой человек он хоть и непутевый, но вообще-то образованный (хвастается, что «Преступление и наказание» читал!), эмпатичный и добрый (животных на улице подкармливает и мечтает дочке розовый велосипед купить). К огромному сожалению, характер антагониста Хопкинса оказывается недостаточно объемным и глубоким, чтобы хоть как-то противостоять герою Скарсгарда. Из-за этого картина, замкнутая в рамки клаустрофобного триллера, пытаясь судорожно из них выбраться, все равно не может дотянуть до полноценного рассуждения. Все предельно однозначно, пусть и местами интересно.