«У каждого своя правда, просто она сильно побита и помята»: Александр Робак о съемках, рэпере Паффе Дэдди и зумерах

Давайте полегче, я только что прибежал на интервью и не уверен, что готов к глубокому анализу.

Давайте постепенно. Мне показалось, что речь там про конфликт отцов и детей.

Ну понятно, это там заложено. Но главное – режиссер Борис Хлебников дает возможность зрителю самому выбирать позицию. У меня было к этой истории свое определенное отношение, но я почитал отзывы, комментарии – и для меня стало шоком, что у некоторых отношение диаметрально противоположное. Понятно, что там показана вся эта суровая жизнь на корабле, где основная линия – это отношения между моим персонажем и пацанами, прежде всего, героем Макара Хлебникова. И, оказалось, многие смотрят на это молодое поколение... кто они там, бумеры?

Зумеры! Бумеры – это мы с вами.

Точно, мы! И вот, кто-то видит, насколько они не приспособлены к жизни, сетуют, какое поколение мы вырастили, мол, за что боролись, на то и напоролись... А Хлебников не занимает ничью сторону, у него нет однозначно плохих и хороших, в каждом персонаже есть перевертыш. Но вот я прочитал кое-где по поводу фильма, что зумеры – это поколение, которое мы просрали. Но мне-то кажется, что фильм проходит по тонкому льду – и никого ни в чем не обвиняет.

Вам, отцу трех сыновей, наверняка хорошо знакома проблема отцов и детей. Как она проявлялась в вашей жизни – и как вы с ней справлялись?

Когда у тебя трое сыновей с разницей в десять лет – Арсению 28, Платону 18, а Степану 8 – начинаешь понимать, что все повторяется. То, что происходит со Степаном, ты уже проходил с Арсением и Платоном. Все идет по спирали. Да, чуть меняются вводные, интересы, окружение – но основные вопросы в отношениях отцов и детей остаются.

Кстати, ведь интересно, что ваш сын Арсений снял сериал «Жиза» – именно на ту же тему. Вы в нем снялись. Каково это – работать с собственным сыном?

Если бы это была наша первая совместная работа, было бы сложно. Хотя и так было достаточно непросто: опыт и профессиональные навыки всегда рождают желание показать как надо. Но у нас уже была пара проектов, где мы работали вместе и нашли точки соприкосновения, некий баланс в отношениях на площадке.

Я понимал, что есть моменты, где ты можешь что-то дать аккуратно, на уровне совета или идеи – либо максимально стараться прислушиваться и вникать в то, что видит именно он. Взглянуть на ситуацию его глазами. Когда ты убираешь свое четкое понимание, как все должно быть, и начинаешь прислушиваться не как к сыну, а как к режиссеру – получаются новые интересные моменты.

А вы вот этот прием – вовремя остановиться, не вещать с высоты собственного опыта – применяете в работе не только с сыном?

Конечно. Начиная любой проект, ты не знаешь, каким будет результат. И, если с самого начала нет сотворчества, то нет смысла в этой работе. Когда ты четко знаешь, что и как надо делать – весь процесс становится механическим. И ты не получаешь от этого никакого удовольствия. И, возвращаясь к «Снегирю», работа с Хлебниковым – это настоящее удовольствие. Мне повезло, у нас с ним был еще сериал «Шторм», один из моих любимых проектов.

Когда говорят о «Снегире», чаще всего вспоминают токсичный исключительно мужской коллектив. Вам приходилось когда-нибудь оказываться в подобных?

Думаю, любой мужчина так или иначе попадает в подобные ситуации: кто-то оказывался в серьезных замесах в армии, у кого-то это было в школе или в лагере, в каких-то походах, спортивных секциях. Любой мужской коллектив, где идет процесс выстраивания иерархий.

Интересно, а если бы этот коллектив в фильме был женским, это снизило бы токсичность?

Я могу только предполагать, но у меня есть ощущение, что в женском коллективе все было бы по-другому, но проблемы по сути были бы те же. Мы же понимаем, что за персонажей судьба могла забросить на этот траулер.

В фильме Хлебников не дает четких оценок. Но если почитать, что он говорит про свой фильм в интервью, складывается впечатление, что он снял кино про команду мудаков. Вы своего героя примерно так же видите?

Думаю, Боря тут скорее говорит про результат. Да, если взять любого персонажа, возникает масса вопросов: какого хрена ты так себя ведешь, ну что ты зарубился? Ведь все конфликты в фильме возникают практически из ничего. А в итоге и правда получается команда мудаков. Но никто тут специально не играет мудака, каждый неоднозначен. Даже гениальный образ Тимофея Трибунцева: насколько он вроде обаятельный, но сколько в нем говна зарыто! Ты это видишь, понимаешь, но после очередной сцены – снова его любишь. И так же со всеми. Каждый живет в этом пространстве со своей правдой. Она у каждого есть, просто очень сильно побита и помята.

Как и этот корабль. Центральный эпизод «Снегиря» – ужасный шторм, во время которого команда совершает подвиг. Но тут он явно не выглядит как нечто положительное. Как такое вообще возможно?

Не понадобилось бы никакого подвига, если б они сами не довели до этого. Им приходится спасать другое судно, но вполне возможно, они делают это из-за чувства вины, потому что причастны к этой ситуации. В этом и есть все мудачество происходящего.

Как эта сцена снималась?

Мы снимали на большой, очень сложной декорации с невероятной машинерией: водометами, водосливами – это была отдельная операция. В нас попадала волна из пушки – и мы отлетали метров на пять.

Все это снимал гениальный оператор Алишер Хамидходжаев, которого в этот момент держали два каскадера в водолазных костюмах, а из огромного баллона под большим давлением шел газ, который сдувал с объектива воду.

В вашей жизни тоже было морское приключение: вы в 2006 году спасли рэпера Паффа Дэдди с семьей, которые едва не утонули на резиновой лодке. Вы как-то продолжали потом общаться?

Нет, конечно. Пафф Дэдди пригласил меня с Максимом Лагашкиным к себе на яхту, но по ряду причин мы отказались. «Знак ГТО на груди у него, больше не знаем о нем ничего».

Ну, странно, все-таки вы его спасли! Мог хотя бы присылать вам открытку в день рождения.

Ну, понимаете, это случилось в Сен-Тропе, в 3-4 часа утра, когда все возвращаются из клубов, так что, думаю, все это было в обычном вечериночном движняке.

То есть, возможно, Пафф Дэдди считает, что вы ему просто привиделись. Кстати, вы упомянули своего лучшего друга Максима Лагашкина. С которым у вас не только несколько совместных актерских работ, но еще и продюсерская студия. А ведь говорят, что с друзьями ни в коем случае нельзя работать. Как вам удается оставаться друзьями?

Ой, да даже не знаю. Мы с Максом знакомы и дружим лет 25, встретились впервые в гримерке Театра им. Маяковского. Думаю, это сила дружбы, мудрость, где-то умение отойти в сторону, где-то сцепиться, но помогает то, что у нас максимально искренние отношения. Хотя всякое бывало.

Вы, Александр, почти что русский Кристиан Бейл – специально для фильма Александра Велединского «В Кейптаунском порту» за десять дней сильно похудели.

Да, это произошло в результате недоразумения. Проект несколько раз замораживали, и я почему-то решил, что его заморозили снова. Велединский дал мне три месяца, чтобы я похудел на 20 кг. И я два с лишним месяца ничего для этого не делал. А оказалось, что ничего не заморозили.

Мне позвонил Велединский и спросил: ну как, похудел? И я, понимая, что даже не начинал, ответил: конечно, работаю над собой. Договорились встретиться через 10 дней, но он попросил прислать фотку. Хорошо, что жена владеет фотошопом.

Дайте совет – как быстро похудеть?

Помогло то, что я уже был знаком с методом голодания: практиковал раз в год на 4-5 дней. Но тут была экстремальная ситуация, и я не даю советов: это не самый здоровый способ. Я просто прочистил организм и сел на воду на десять дней. В голодании главное – настрой на первые два дня, дальше само уже выносит. Нужно, чтобы это было спокойное состояние без особой работы и нервяка.

После пары дней уже и не хочешь особо есть, даже не замечаешь этого. Ну а я, помимо этого, ежедневно делал пробежки, обмотавшись полиэтиленом. Килограмм 15-18 я за это время потерял. Пришлось еще идти на лицевые массажи: тело и правда похудело, а вот блин лица особо не менялся, нужно было это апгрейдить. Мне ведь на фотке жена все брыли втянула, так что облажаться было нельзя.