«Черепицы сломались, но сломалась и моя рука »: Чак Норрис рассказал, как занимался борьбой во время службы в армии
В августе 1958 года, спустя 2 месяца после окончания школы, я записался в военно-воздушные силы США. Сразу после подписания документов командование направило меня в учебный лагерь в Лэклэнде, Техас. Именно там один парень из моего барака спросил мое имя (настоящее имя Чака — Карлос Рэй Норрис. — прим.МН).
«Карлос? — переспросил он , — звучит странно, если ты не латиноамериканец. Как будет Карлос по-английски? Чарльз? Тогда мы будем звать тебя Чаком».
Эта кличка осталась со мной навсегда, хотя родные до сих пор зовут меня «Карлос».
В течение нескольких месяцев в учебном лагере я ел, пил, ходил, говорил и спал по-военному. Я не возражал против суровой муштры и тренировок – они сделали меня сильнее и увереннее. Настолько увереннее, что я попросил руки у своей девушки Дианы, и во время увольнительной мы поженились в городе Торранс, Калифорния. На церемонии на мне была форма ВВС США. Мне было 18, а ей – 17. Но уже в 19 лет я был вынужден оставить жену: меня отправляли в Корею.
На военной базе Осан у солдат было три варианта времяпровождения:
- бухло,
- академические занятия,
- боевые искусства.
Я никогда не любил выпивку, да и способностями к науке не блистал, поэтому выбрал борьбу. Уже на второй неделе занятий дзюдо я умудрился приземлиться не на спину, а на плечо и сломал ключицу. Спустя несколько дней я гулял с рукой на перевязи по деревне и увидел нескольких корейцев, прыгающих и выполняющих потрясающие удары ногами. Я не знал, что человеческое тело способно на такую акробатику и завороженно наблюдал за ними целый час.
Потрясенный, я вернулся на базу и спросил своего тренера по дзюдо, мистера Ана, что это за невиданный спорт. Мистер Ан улыбнулся: «Этот стиль корейского каратэ называется тансудо — искусство сражаться пустыми руками и ногами, без оружия».
— Могу ли я изучать тансудо, пока моя ключица сломана? — спросил я.
— Да, — ответил учитель, — Это даже ускорит заживление, но тебе нужно учиться выключать боль.
Он отвел меня в деревню Осан к инструктору Джей Чул Шину. Тот воспринял меня скептически, потому что, как правило, американцы быстро бросали занятия, а теперь перед ним был американец со сломанной ключицей. В группе было 20 человек, большинство – местные, уже с черными поясами! Но корейцы не были знакомы с психологией обучения, так что я тренировался наряду со всеми, используя одну руку, по 5 часов в день с понедельника по субботу, параллельно неся службу на базе. Ключица постепенно зажила, но я часто не мог заснуть по ночам из-за боли и ломоты во всем теле от нескончаемых упражнений и спаррингов.
На третьем месяце обучения мистер Шин организовал показательное выступление школы перед жителями деревни. Все прошло хорошо, и я выступил сравнительно неплохо, но в конце мистер Шин сложил одна на другую 8 кровельных черепиц и указал на меня: «Ты! Ты ломай!»
Мое сердце лихорадочно забилось. До сих пор я не ломал ничего, кроме собственной ключицы. Но я знал, что если я проявлю малодушие, то мистер Шин потеряет лицо в глазах жителей деревни. Поэтому я склонился над черепицами и прицелился двумя костяшками в верх стопки, как нас учили. Я глубоко вздохнул и нанес удар! Но, пока мой кулак летел вниз, я повернул запястье, и вместо больших костяшек по маленькие костяшки приняли удар на себя. Я услышал ужасный треск: черепицы сломались, но сломалась и моя рука.
Мистер Шин, тем не менее, был доволен. Так работает корейский способ обучения — через испытания и ошибки. К концу службы в ВВС я уже обладал черным поясом первого уровня по тансудо и коричневым поясом третьего уровня по дзюдо. А также был представлен к званию летчика первого ранга.